Архивы отказывают в доступе к делам жертв политрепрессий, Кремль сказал: это необходимо

Новоселов предположил, что ситуация связана с создаваемым списком закрытых для доступа дел. В Росархиве сообщили, что перечень утвержден, "приказ зарегистрирован Министерством юстиции РФ, но не опубликован, поскольку содержит информацию ограниченного распространения, в том числе в области обороны и обеспечения государственной безопасности, и имеет ограничительную пометку "Для служебного пользования".

Разобраться в ситуации с приказом Росархива №38 от 20 марта 2025 года пытался столичный адвокат Владимир Редекоп. Он рассказал, что с 2022 года восстанавливает историю своей семьи и активно работает с разными архивами. Среди его предков были жертвы репрессий, но за давностью лет он не смог документально подтвердить родство. Некоторые архивы отказывались предоставлять материалы дел, но адвокат успешно оспаривал такие решения в судах. В апреле 2024 года Редекоп снова получил отказ в доступе к копии архивного дела реабилитированного, а вскоре был издан приказ Росархива №38, причем и сам приказ, и вводимый им перечень имеют гриф "Для служебного пользования".

В мае 2025 года адвокат обратился в администрацию президента РФ. Там заявили, что расширение полномочий Росархива вызвано "необходимостью защиты интересов РФ в условиях беспрецедентного экономического, политического и информационного давления на РФ

и совершения в отношении РФ, российских юридических лиц и физических лиц недружественных действий иностранными государствами и территориями". В письме говорится, что сведения Росархива нужно защищать от искажения исторических фактов, их ложной интерпретации либо использования "в интересах недружественных государств и территорий", и добавляется, что среди пользователей архивными документами "могут быть в том числе иностранные граждане".

Историк, директор фонда "Историческая память" Александр Дюков считает "абсолютно отрицательным явлением" закрытие доступа к документам репрессированных. Ученый напомнил, что ранее архивы пытались закрыть доступ под предлогом "тайны личной жизни". Однако в большинстве случаев, утверждает Дюков, никакой "тайны личной жизни" в архивах нет: "Напротив, в документах реабилитированных лиц содержится масса важной и полезной информации для историков, причем касающейся не только вопросов политических репрессий", а важных для истории.

Адвокат Марина Агальцова, неоднократно представлявшая в судах потомков жертв репрессий, сообщила "Ъ", что в прошлые годы архивы не отказывали в выдаче материалов дел, если уже прошло 75 лет. "Это что-то абсолютно новое,— говорит защитница.— По сути, это ограничение прав по сравнению с федеральным законом об архивном деле на основании подведомственного акта. И мне кажется, что это можно оспорить".

"Коммерсант"